Путешествия и опыт Хуана Мари-Хуано дона Канабиса Альсативы.

Краткая история и предыстория автора.

Я, Хуан Мари-Хуано дон Канабис Альсатива, веду свой род со времён арабского господства в Испании. Как видно из имени, род наш не самый знатный. Известно, что испанские гранды выводят свою родословную от евреев, обитавших когда-то в этих краях. Мы же, дворяне попроще, происходим от арабов. По легендам наш дальний предок, эмир Аль Сатиб, принял крещение в Альгамбре, где с тех пор и обосновался род. Магометанским влиянием объясняется и часто встречающееся у нас имя Мари-Хуано, которое толкуют как изменённое арабское Мариам (Марьям) – так приверженцы Корана называют непорочную деву Марию. Из Мариам получилось Мари-Ано, которое потом и превратилось в более привычное испанскому уху Мари-Хуано.
Наши предки долго и тихо жили в своем поместье Канабо в Альгамбре пока примерно в 1…15 году мой прадед не перебрался в столицу – поближе ко двору. Поместье, впрочем, осталось за нами, но члены разросшейся семьи благоразумно решили, дабы избежать имущественных споров, бывать там по очереди не дольше 1-2 месяцев в году.
Таким образом, к моменту моего вступления во взрослую жизнь, семейство дон Канибис Альсатива уже вполне избавилось от провинциальной простоты и некоторой грубости и считалось столичным. Мой дед в 1…42 году открыл торговое предприятие и преуспел в поставке пряностей, редкостей и самоцветных камней из колоний в Мадрид, в том числе и для нужд Высокого Двора и их королевских величеств. Моему отцу – Мари-Хуано и его брату Антонио-Алголино ничего не оставалось, как продолжить успешное начинание родителя. Я, как примерный сын, пошёл по их стопам и с малолетства проводил немало времени сначала за изучением торговых, географических и морских премудростей, а затем и в практике – путешествуя по всем возможным морям, континентам странам и островам.
Поскольку я выказал себя весьма смышлёным и способным в делах, а также по наблюдению многих отличался отвагой и крепким здоровьем, мои поездки и плавания почти сразу же стали носить не развлекательный, но деловой характер. На меня была возложена весьма ответственная миссия поиска новых товаров – в том числе и различных заморских диковинок, которые пользовались большим успехом в столице. Я оказался настоящим разведчиком для нашего семейного дела. Можете себе представить, что география моих путешествий была весьма обширна.

Следуя примеру многих известных путешественников и торговцев, и конечно же по деловой надобности в том числе, во время всех своих путешествий я вёл достаточно подробные дневники и записи, куда вносил всё что казалось мне занимательным и интересным в чужеземных странах. Поверьте, обычаи и повадки различных племён, населяющих этот мир частенько весьма и весьма отличаются от того, что принято в Испании, Европе и даже на близколежащих Африканских и Азиатских землях, где господствует другая вера.
Многое в моих путевых записках повторяет то, что сказано в сотнях других подобных описаниях – в наше время бурной торговли и сношений между всеми частями света – такими вещами мало кого можно удивить. К тому же иные авторы рассказов о дальних странах изрядно превосходят меня в части литературного выражения.
Многое напротив скучно и не представляет интереса для широкой публики – это торговые отчёты, таблицы, бухгалтерские ведомости и прочие записи сделанные исключительно по делам нашей компании.
И всё же у моих записок есть одна занимательная особенность, отличающая их, на мой взгляд, от всего прочего.
Дело в том, что примерно между 1…17 и 1…22 годом, когда я был ещё совсем юн, и мне было соответственно от 9 до 13 лет нашу семью и компанию постигло одно довольно постыдное несчастье. Брат и компаньон моего отца, и мой дядя Антонио-Алголино дон Канабис Альсатива пристрастился к вину и стал посмешищем Мадрида. Он превратился в самого настоящего постыдного пьянчугу, позорящего имя дворянина, христианина, человека. Его пристрастие было настолько болезненным, что никакие увещания, угрозы и уговоры не смогли отвадить его от дурной привычки. Владея собственными средствами, по праву дворянина и коммерсанта которые никто кроме монарха и закона не мог отнять у него, он непрестанно напивался, устраивал в беспамятстве омерзительные сцены, которым ужасались даже самые распущенные простолюдины.
Повторюсь, над нами смеялся и на нас показывал пальцем весь Мадрид. Это не могло не повлиять на дела нашего предприятия, несмотря на то, что мой отец прилагал все возможные усилия, чтобы поддерживать их должным образом.
В конце концов, спасая своё доброе имя и имущество, отец настоял на процессе, по окончании которого дядя был осмотрен врачами и признан недееспособным. Вся компания перешла под полное управление отца. На дядю наконец-то стали смотреть с сожалением, поскольку было убедительно показано, что им овладел тягчайший недуг, справиться с которым невозможно никаким напряжением душевных сил. Более того, отчасти при помощи света, отчасти хлопотами отца найдены были изощрённые лекари, которым удалось уменьшить муки нашего дяди (а дядю к тому времени, благодаря решению суда мы могли силой удерживать от употребления спиртного). Через какое-то время, к 1…24 году дядя несколько оправился и даже, как казалось, перестал тяготиться своей вынужденной трезвостью. Мы, было, начали подумывать о чудесном выздоровлении, и даже выпускали его одного прогуляться по городу. Из этих прогулок дядя возвращался успокоенный, даже счастливый, однако самые тщательные проверки не выявляли запаха вина.
Но вскоре выяснилось, что брат моего отца отнюдь не ведёт жизнь трезвенника. Какими-то путями он сошёлся с торговцами опиумом, и просто стал использовать для получения опьянения новое зелье. Благо, что опиум действовал на него не так возбуждающе как спиртное и не доводил его до скотского состояния.
Вот эти то события и натолкнули меня сначала на размышления о веселящих и опьяняющих средствах. Я припомнил, что Коран, к примеру, вообще запрещает мусульманам употреблять вино – и это для той веры страшный грех. Не это ли послужило причиною распространения гашиша и опиума среди турок и арабов?
Я стал собирать сведения по этому вопросу, и выяснил, что китайцы, которым спиртное вполне дозволяется, тем не менее, столь же охотно используют опиум. Также я узнал, что туземцы Новой Индии употребляют с подобными целями какой-то местный кустарник, листья которого бодрят и веселят, заменяя им одновременно и чашку крепкого кофе и бокал доброго вина.
Примерно в это же время отец дозволил мне попробовать табаку и первые дегустации вызывали у меня такое головокружение, что родные покатывались со смеху и подначивали меня, что я совершенно опьянел.
Таким образом, я стал постепенно понимать, что, во-первых, люди всегда стремятся к получению лёгкого удовольствия и это стремление трудно сдержать какими-то географическими и сословными границами или запретами, даже несмотря на то, что порой возникают болезненные пристрастия как у моего бедного дяди. Во-вторых, способов, которыми можно достичь опьянения не один и не два, а великое множество.
Вот этот вопрос и занял меня больше всего. Поэтому, когда я ещё через два года, т.е. в 1…26 году, отправился в первое своё путешествие, то уже горел желанием найти и исследовать наибольшее количество таких способов, описать их и составить подробный их список – в назидание современникам и потомкам.
Во всех землях, где мне удалось побывать, я старательно интересовался местными обычаями, развлечениями, обрядами и таинствами, благодаря чему собрал довольно внушительную коллекцию.
Вот этим и отличаются мои путевые записки от всех прочих.
Конечно во многих местах, что отчасти можно объяснить влиянием европейцев, всё, как и у нас, сводиться к употреблению различных жидкостей содержащих спирт или похожие вещества. Весьма широко распространено курение всевозможных дурманящих травок и корешков. Но некоторые способы достижения опьянения действительно весьма удивительны и поражают воображение. Надеюсь, что читатели, ознакомившись с выбранными частями моих путевых записок, разделят со мною это мнение.
К сожалению, подобно вину, многие способы получения лёгкого удовольствия настолько входят в привычку, что отнимают у своих любителей и честь, и достоинство, и богатство, и здоровье, а порою и самую жизнь. Из чего я делаю лишь один благоразумный вывод: как бы не манили наслаждения, какое бы райское блаженство не сулил дурман, прежде всего и во главу всего надо ставить умеренность. Лишь она способна защитить нас – ведь мы только слабые божьи создания – от невзгод, греха и страшного наказания за беспечность.
Придирчивых и утончённых читателей я заранее прошу простить мой стиль, возможно слишком беглый и недостаточно утончённый для высокой литературы. Это объясняется и тем, что основное время я всё же вынужден был отдавать делам своей коммерции, то бишь поиску новых источников пряностей и самоцветов. Также прошу хорошо воспитанных читателей принять во внимание грубость нравов или откровенность и удивительную наивность поведения, свойственную многим жителям нецивилизованных частей света, и простить меня за то, что я внёс в свой труд отдельные эпизоды, совсем не подобающие для серьёзной или изящной литературы. Всё это продиктовано единственным стремлением наиболее достоверно и честно описать виденное мною, не утаив и частицы правды.